Наиболее распространенным случаем использования конструкции субсидиарной ответственности является привлечение дополнительных должников (учредителей, участников) по обязательствам юридического лица. При этом в процессе реформирования гражданского законодательства нормы о субсидиарной ответственности не претерпели никаких значимых изменений, не было предпринято попытки создания стройной системы норм. Можно говорить о том, что современное регулирование субсидиарной ответственности в российском праве недостаточно и бессистемно, что порождает массу проблем как теоретического, так и практического характера. Попробуем определить правовую природу субсидиарной ответственности и алгоритм ее применения при разрешении дел о банкротстве с целью ответить на вопросы: возможно ли банкротство без субсидиарной ответственности и, наоборот, может ли иметь место субсидиарная ответственность без возбуждения дела о банкротстве?

В российском праве в течение последних десятилетий идет интенсивный поиск оптимальной модели участия юридических лиц в гражданском обороте. Основным направлением такого поиска является достижение баланса между интересами имущественного оборота и интересами его отдельных участников. Так, при использовании конструкции юридического лица достигаются цели объединения усилий множества лиц, концентрации капитала, персонификации коллективного участия. Достижение таких целей происходит во многом благодаря использованию института отграничения ответственности юридического лица от ответственности его участников.

В то же время персонификация ответственности юридического лица содержит угрозу для иных участников гражданского оборота, так как часто, прикрываясь маской юридического лица, его участники, члены органов управления причиняют убытки как самому юридическому лицу, так и его кредиторам, инвесторам, работникам и государству. Наиболее существенные угрозы проявляются при банкротстве, когда интересы кредиторов наиболее уязвимы. Одним из механизмов достижения баланса интересов юридического лица и его кредиторов, а значит, и гражданского оборота в целом служит механизм субсидиарной ответственности руководителя должника и иных лиц (контролирующих должника лиц) при банкротстве по основаниям ст. 61.11 и 61.12 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».

Статистика привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц

Количество исковых заявлений, поданных в арбитражные суды субъектов РФ, о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц стремительно растет. Так, в 2016 году было подано 2 699 заявлений, в 2017 — 3 652, в 2018 — 5 107, в 2019 — 6 103, в 2020 — 6 635, в 2021 — 6 835, в 2022 — 7 259. Количество вынесенных актов о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц хотя и не превышает пока 50%, но все же значительно: в 2016 — 439 (16%), в 2017 — 821 (22%), в 2018 — 1 960 (38%), в 2019 — 2 500 (41%), в 2020 — 2 594 (39%), в 2021 — 3 147 (46%), в 2022 — 3 385 (47%).

Правовая природа субсидиарной ответственности

Сутью субсидиарной ответственности является защита интересов кредиторов путем возложения ответственности не только на основного должника, но и на дополнительного (субсидиарного) должника, который будет отвечать перед кредитором вместо основного должника в случае, если основной должник не удовлетворяет требования кредитора. Такая дополнительная ответственность может быть установлена законом, иными правовыми актами или условиями обязательства (п. 1 ст. 399 ГК РФ). По обязательствам юридических лиц субсидиарная ответственность устанавливается, когда в силу закона или учредительных документов юридического лица по обязательствам организации (основного должника) перед кредиторами дополнительно отвечает субсидиарный должник, в роли которого выступают учредители (участники) юридического лица, собственник имущества юридического лица или иные лица. Базовым для гражданского права является постулат о самостоятельной ответственности юридического лица в качестве общего правила и допустимости привлечения иных лиц, чаще всего участников или иных контролирующих юридическое лицо лиц к субсидиарной ответственности в виде исключения. При этом субсидиарную ответственность по обязательствам юридических лиц ряд авторитетных авторов рассматривают в качестве аномалии, поскольку в корпоративном праве основополагающим является правило о самостоятельной имущественной ответственности юридического лица по своим обязательствам перед кредиторами (п. 2 ст. 56 ГК РФ).

При определении правовой природы ответственности контролирующих должника лиц при банкротстве исследователи концентрируются на вопросах соотношения общих норм о субсидиарной ответственности, закрепленных в ГК РФ, и специальных норм, закрепленных в законодательстве о банкротстве. Сложилось несколько основных подходов к определению субсидиарной ответственности в целом.

Первый подход (классический) заключается в понимании субсидиарной ответственности в качестве разновидности гражданско-правовой ответственности, причем ряд авторов понимают ее как разновидность деликтной ответственности, а другие — договорной.

Второй подход: субсидиарная ответственность не является ответственностью, а есть разновидность обязательств с множественностью лиц на стороне должника.

В соответствии с третьим подходом субсидиарная ответственность рассматривается в качестве самостоятельного вида обязательства.

Подходы к определению правовой природы ответственности при банкротстве тоже не являются статичными.

И в доктрине, и в судебной практике предпринимаются попытки определить данный вид ответственности не только по способу привлечения к ответственности (основная — дополнительная (субсидиарная)), но и по основанию ее возникновения (договорная — деликтная). Первоначально ответственность должника и иных лиц в деле о банкротстве рассматривалась как вид дополнительной ответственности должника в рамках гражданско-правовой конструкции ст. 399 ГК РФ. Так, А.Я. Курбатов отмечал, что «субсидиарная ответственность призвана компенсировать имущественные потери кредиторов, то есть выступает в качестве возмещения убытков и носит гражданско-правовой характер. Субсидиарный характер ответственности подразумевает, что до предъявления требований к лицу, которое несет субсидиарную (дополнительную) ответственность, требования о погашении долгов должны быть предъявлены к основному должнику. Основной должник в данном случае — само юридическое лицо, которое признано банкротом». Указанный подход к определению правовой природы субсидиарной ответственности поддерживался многими авторами. Кроме того, в судебной практике до недавнего времени прослеживалась позиция, согласно которой субсидиарная ответственность признавалась обязательством, неразрывно связанным с личностью должника, и по указанной причине не могла быть возложена на третьих лиц. Например, в Постановлении Арбитражного суда Поволжского округа от 30.03.2017 № Ф06-18340/2017 отмечалось, что в соответствии с Законом «О несостоятельности (банкротстве)» деяния, связанные с неисполнением лично лицом обязанностей по передаче соответствующих бухгалтерских документов и иных ценностей, квалифицируются как отношения, неразрывно связанные с личностью гражданина, и, следовательно, не могут допускать правопреемства, в связи с чем производство по заявлению конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности было прекращено.

Со временем в судебной практике стали появляться иные трактовки соотношения субсидиарной ответственности в законодательстве о банкротстве и субсидиарной ответственности в гражданском законодательстве. Например, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 06.11.2012 № 9127/12 по делу № А40-82872/10-73-400«Б» по иску конкурсного управляющего общества с ограниченной ответственностью «Торговый дом «Вега»» к бывшему руководителю было четко указано, что субсидиарная ответственность контролирующего должника лица в делах о банкротстве не является субсидиарной, дополнительной ответственностью, а представляет собой классический правовой деликт, в связи с чем судом было определено, что основанием для применения субсидиарной ответственности к бывшему руководителю общества с ограниченной ответственностью явилось причинение вреда кредиторам в результате противоправного поведения бывшего руководителя должника.

Дискуссии о правовой природе субсидиарной ответственности в делах о банкротстве и о ее соотношении с общей моделью субсидиарной ответственности, предусмотренной ст. 399 ГК РФ, продолжаются в теории права и на практике. Следующий виток споров о правовой природе субсидиарной ответственности в делах о банкротстве проявился в Определении ВС РФ от 16.12.2019 № 303-ЭС19-15056 по делу № А04-7886/2016. Ключевым элементом анализа Судебной коллегии по экономическим спорам при рассмотрении соответствующей кассационной жалобы стал вопрос о возможности или невозможности перенесения субсидиарной ответственности контролирующего должника лица на его наследников в пределах наследственной массы, то есть о принципиальной допустимости правопреемства в отношении субсидиарной ответственности в делах о банкротстве. Разрешение указанного вопроса было невозможно без исследования правовой природы субсидиарной ответственности контролирующего должника лица и ее соотнесения с правилами ст. 399 ГК РФ. Анализируя позицию нижестоящих судебных инстанций, ВС РФ отметил, что, отказывая в удовлетворении заявления в части привлечения наследников контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в пределах наследственной массы, суды руководствовались положениями ст. 17, 399, 418, 1110, 1112, 1175 ГК РФ и разъяснениями, приведенными в п. 15 Постановления Пленума ВС РФ № 9 «О судебной практике по делам о наследовании», и исходили из того, что данные требования неразрывно связаны с личностью контролирующего должника лица, в связи с чем на его наследников не может быть возложена обязанность по возмещению убытков в порядке субсидиарной ответственности. При этом суд апелляционной инстанции и суд округа отстаивали выводы о том, что субсидиарная ответственность перед кредиторами за доведение до банкротства не может рассматриваться как деликтная, так как является дополнительной по смыслу ст. 399 ГК РФ. Но Верховный Суд РФ указал на неприемлемость признания субсидиарной ответственности контролирующего должника лица в качестве дополнительной ответственности, неразрывно связанной с личностью должника. При этом ВС РФ исходил из того, что ст. 399 ГК РФ регулирует дополнительную ответственность, в то время как субсидиарная ответственность, предусмотренная Законом «О несостоятельности (банкротстве)», является самостоятельной (основной) ответственностью контролирующего лица за нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно по отношению к кредиторам подконтрольного лица. Данный вывод ВС РФ позволил суду решить прагматическую задачу в рамках наследственного права, а именно «переложить» долги за деятельность контролирующего должника лица на его наследников.

Таким образом, однозначного решения вопроса о природе ответственности контролирующих должника лиц нет; ссылки на положения судебной практики о допустимости применения общих норм о гражданско-правовой ответственности или об ответственности за причинение вреда — не более чем способ расширить возможности судов, рассматривающих споры о банкротстве, привлечь контролирующих лиц к ответственности.

Автономизация и универсализация субсидиарной ответственности

Современная правоприменительная практика в существенной степени изменила правовую природу субсидиарной ответственности при банкротстве, допустив ее автономное применение в процедуре несостоятельности (банкротства). По справедливому замечанию А.В. Осокина, указанное обстоятельство представляется весьма противоречивым, поскольку субсидиарная ответственность de lege lata должна быть экстраординарным способом защиты прав конкурсных кредиторов в рамках конкурсного производства, но не на любой стадии процедуры несостоятельности. Примечательным в этом плане является определение Верховного Суда РФ, в рамках которого была подтверждена возможность заявителей в деле о банкротстве привлечь контролирующее должника лицо к субсидиарной ответственности без возбуждения дела о банкротстве, когда производство по делу о банкротстве было прекращено в связи с отсутствием достаточного финансирования процедуры (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 10.06.2021 № 307-ЭС21-29 по делу № А56-69618/2019). Судебная практика до этого момента исходила из буквального смысла п. 1 ст. 61.19 Закона «О несостоятельности (банкротстве)», не допуская возможности привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности вне рамок дела о банкротстве. На данный же момент произошло усиление позиций кредиторов в российском законодательстве о банкротстве, что, по мнению А.В. Осокина, представляется достаточно опасной тенденцией для всего гражданского оборота. Указанные тенденции, направленные на автономизацию субсидиарной ответственности, допускающие ее применение вне процедуры банкротства, представляются достаточно противоречивым достижением современной судебной практики. С одной стороны, автономия ответственности контролирующего должника лица в банкротстве фактически упраздняет конструкцию юридического лица и ограниченной ответственности, допускает возложение обязательств юридического лица на лиц, определяющих его деятельность. На это обстоятельство указывал О.В. Гутников, обосновывая опасность существующего регулирования порядка привлечения к субсидиарной ответственности тем, что он подрывает существующий гражданский оборот. С другой стороны, следует иметь в виду, что обязательственные требования конкурсных кредиторов в условиях финансового кризиса должника, а также в ходе процедуры банкротства значительно обесцениваются, что существенно ухудшает положение кредиторов в деле о банкротстве. В такой ситуации единственным способом восстановления справедливого имущественного положения сторон, приведения их интересов к единому знаменателю действительно является активное использование института субсидиарной ответственности, являющейся универсальным средством пополнения конкурсной массы.

Направления развития судебной практики привлечения к субсидиарной ответственности вне рамок банкротного судопроизводства

Верховный Суд РФ продолжает последовательно формировать практику по спорам о возможности привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности вне рамок банкротного судопроизводства, в том числе в случае исключения компании из ЕГРЮЛ. Еще в конце июня 2017 года вступили в силу изменения в Законе «Об обществах с ограниченной ответственностью» (в ст. 3 введен п. 3.1), которые предусмотрели возможность привлечения к субсидиарной ответственности лиц, указанных в ст. 53.1 ГК РФ, при административном исключении компании из ЕГРЮЛ. Имеются в виду ситуации исключения в связи с отсутствием операций по банковским счетам в течение 12 месяцев, отсутствием налоговой отчетности, недостоверностью записи в ЕГРЮЛ об адресе компании и тому подобное.

С появлением этих поправок в Закон «Об обществах с ограниченной ответственностью» кредиторы начали пытаться привлекать к ответственности преимущественно участников и директоров исключенных компаний.

В целом арбитражные суды негативно смотрели на эти попытки и отказывали в удовлетворении исков примерно в 80% случаев. Суды указывали, что истец должен доказать неразумность и недобросовестность поведения ответчиков, а в большинстве случаев истцам это не удавалось. И Верховный Суд РФ такую практику поддерживал. Но в 2021–2022 гг. практика сильно поменялась в связи с появлением Постановления КС РФ от 21.05.2021 г. № 20-П по делу Г.В. Карпук, в котором КС РФ в не очень удачных формулировках высказал позицию, истолкованную нижестоящими судами примерно следующим образом: привлекаемое лицо должно доказать, что оно ни в чем не виновато, а истец, по сути, ничего доказывать не должен. Мотивом для такой позиции КС РФ стало то, что истцы, как правило, лишены необходимых доказательств и фактически являются слабой стороной состязательного процесса.

В связи с этим поменялась и судебная практика: за год с небольшим процент удовлетворения таких исков вырос с 20 до 37%. Эта проблема довольно быстро заинтересовала ВС РФ, который в конце 2022 года рассмотрел пару дел, в которых напомнил, что одним из столпов, на которых зиждется законодательство о юридических лицах, является постулат о том, что участники по общему правилу не отвечают по обязательствам компании. В то же время Верховный Суд РФ воспринял позицию КС РФ об истце как о слабой стороне процесса: он сместил бремя доказывания с истцов на ответчиков, но в более мягком виде. По мнению ВС РФ, истцу достаточно представить косвенные доказательства неразумности и недобросовестности поведения ответчика. В таком случае бремя доказывания перекладывается на ответчика.

30.01.2023 Верховный Суд РФ вынес Определение № 307-ЭС22-18671 по делу № А56-64205/2021, в котором рассмотрел вопрос о возможности привлечении к субсидиарной ответственности бывшего единственного участника и экс-руководителя должника, который был исключен из ЕГРЮЛ в административном порядке. В рамках настоящего дела суд вновь высказал свою выше приведенную позицию, продолжая однако корректировать практику привлечения к субсидиарной ответственности в случае исключения компании из ЕГРЮЛ. Верховный Суд РФ указал, что признание юридического лица недействующим из-за непредоставления его руководителем достоверных сведений в ФНС не образует достаточных оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, поскольку не означает, что при сохранении статуса юридического лица оно могло бы рассчитаться с кредитором. Таким образом, исключение банкрота из ЕГРЮЛ не влечет автоматическую субсидиарную ответственность контролирующего должника лица. Дополнительно ВС РФ обратил внимание на необходимость оказания истцу содействия в сборе доказательств посредством их истребования. В связи с этим ВС РФ отменил судебные акты нижестоящих судов и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.

07.02.2023 принято новое Постановление Конституционного Суда РФ № 6-П по делу предпринимателя И.И. Покуля о субсидиарной ответственности. На этот раз о случае, когда кредитор не смог добиться банкротства должника из-за отсутствия средств, а затем должник был исключен из ЕГРЮЛ.

Отличия от ранее принятого КС РФ Постановления от 21.05.2021 № 20-П по делу Г.В. Карпук состоят в следующем:

• во-первых, кредитором выступил индивидуальный предприниматель, а не гражданин – потребитель;

• во-вторых, в самой ситуации, когда он (кредитор) инициировал дело о банкротстве ООО-должника, однако по не зависящей от него причине (отсутствие у должника средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение применяемых в деле о банкротстве процедур) производство по делу о банкротстве прекращено, а затем должник исключен из ЕГРЮЛ; то есть кредитор предпринял все возможные меры для защиты нарушенных прав, однако действие п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО и подп. 1 п. 12 ст. 61.11 Закона о банкротстве (в системе законодательства и с учетом их толкования судами в части вопроса распределения бремени доказывания) не привело к восстановлению его имущественного положения.

В постановлении по делу И.И. Покуля КС РФ руководствовался примерно той же логикой, что и в Постановлении по делу Г.В. Карпук, сформулировав вывод о необходимости возложения судом бремени доказывания на контролирующих должника лиц при установлении их недобросовестного процессуального поведения и отсутствии такового со стороны кредитора (заявителя). Выработанная ранее в Постановлении по делу Г.В. Карпук опровержимая презумпция была распространена КС РФ на споры по заявлениям кредиторов-предпринимателей о привлечении к субсидиарной ответственности контролировавших ООО лиц, однако только в случаях, когда:

• производство по делу о банкротстве ООО прекращено до введения первой процедуры банкротства в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение применяемых в деле о банкротстве процедур;

• ООО исключено из ЕГРЮЛ как недействующее;

• такие кредиторы не имеют фактического доступа к сведениям и документам о хозяйственной деятельности должника, ведут себя добросовестно;

• ответчики (контролирующие должника лица) не раскрывают информацию о том, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность ООО-должника.

Заключение

Итак, в российской правовой системе нет единой конструкции субсидиарной ответственности, а условия для предъявления требований к субсидиарному должнику неодинаковы. Порядок применения норм о субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц при банкротстве вытекает из общего правила, закрепленного в п. 4 ст. 399 ГК РФ, согласно которому правила ст. 399 применяются, если иные нормы ГК РФ или иных законов не устанавливают другой порядок привлечения к субсидиарной ответственности. Иными нормами как раз являются п. 3 и 3.1 ст. 3 Закона «Об обществах с ограниченной ответственностью», п. 3 ст. 3 Закона «Об акционерных обществах» и еще более специальные нормы главы III.2 Закона «О несостоятельности (банкротстве)». Но и этих норм явно недостаточно, поэтому в п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» разъясняется, что при привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности в части,

не противоречащей специальным положениям Закона «О несостоятельности (банкротстве)», подлежат применению общие положения гл. 25 и 59 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств и об обязательствах вследствие причинения вреда, причем по тексту данного Постановления несколько раз делается отсылка к ст. 1064 и 1080 ГК РФ в целях обоснования долевого или солидарного характера ответственности и уменьшения ее размера. Из анализа правовых положений Постановления № 53 и иных судебных актов можно сделать однозначный вывод о том, что «уложить» ответственность контролирующих должника лиц в прокрустово ложе гражданско-правовой субсидиарной ответственности невозможно. Такого рода констатация не привела бы к необходимому эффекту максимальной защиты интересов кредиторов юридического лица при банкротстве.

Хотя формирование доктрины о субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц при банкротстве юридического лица далеко от завершения, однако очевидно, что предусмотренные законодательством о банкротстве правила привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности при банкротстве являются системой специальных правил о привлечении к субсидиарной ответственности, основанных на нарушении обязанности действовать добросовестно и разумно по отношению к кредиторам подконтрольного лица.

Вместе с тем, хотя в делах о банкротстве привлечение к субсидиарной ответственности стало неизбежным следствием, надо помнить, что привлечение к субсидиарной ответственности контролирующего лица по долгам юридического лица является исключительным случаем, а не автоматическим действием, когда должник не исполняет обязательства перед кредитором, и возможно только при наличии к тому достаточных оснований. Это позволяет сделать вывод о возможности банкротства и без субсидиарной ответственности, в частности при отсутствии оснований для нее.

С другой стороны, следует учитывать, что современные тенденции законодательства о банкротстве и судебной практики допускают автономизацию субсидиарной ответственности, а также ее универсализацию, которые в конечном итоге направлены на защиту имущественных прав кредиторов в ходе производства по делу о банкротстве, что позволяет сделать вывод о возможности субсидиарной ответственности вне рамок банкротного судопроизводства, разумеется при наличии оснований для ее возникновения.

Полезные материалы:

• Механизмы банкротства и их роль в обеспечении благосостояния человека: монография» (отв. ред. С.А. Карелина, И.В. Фролов) («Юстицинформ», 2022)

• Корпоративная ответственность в гражданском праве: монография (Гутников О.В.) («ИЗиСП», «КОНТРАКТ», 2019)

• Статья: Субсидиарная ответственность руководителей при несостоятельности (банкротстве) возглавляемых ими кредитных организаций (Курбатов А.) («Хозяйство и право», 2007, № 7)

• Статья: Понятие субсидиарного обязательства в гражданском праве РФ (Бакин А.С.) (Вестн. Том. гос. ун-та. 2010. № 339

• Статья: Субсидиарная ответственность в законодательстве о юридических лицах: вопросы правового регулирования и юридическая природа (Гутников О.В.) («Право. Журнал Высшей школы экономики», 2018, № 1)

• Статья: Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве (Попондопуло В.Ф., Силина (Слепченко) Е.В.) («Судья», 2018, № 4)

• Статья: Эволюция и проблемы правового регулирования гражданской ответственности за банкротство (Покровский С.С.) («Закон», 2018, № 7)

• Проблемы современной цивилистики: Сборник статей, посвященных памяти профессора С.М. Корнеева (отв. ред. Е.А. Суханов, М.В. Телюкина) («Статут», 2013)

• Статистический бюллетень Федресурса по банкротству от 31.12.2022

Елена Николаевна Агибалова  Доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин,   к. ю. н. (Волгоград).

Нет КонсультантПлюс? Наши специалисты подберут индивидуальный комплект для решения ваших профессиональных задач.